Если вы не видите флеш-меню, нажмите сюда
ashtray.ru библиотека
Борхес
Книга песка
...thy rope of sands...
George Herbert (1593-1623).
...твой песчаный канат...
Джордж Херберт (англ.).
Линия состоит
из множества точек, плоскость – из бесконечного множества линий; книга – из
бесконечного множества плоскостей; сверхкнига – из бесконечного множества книг.
Нет, решительно не так. Не таким more geometrico16 должен начинаться рассказ.
Сейчас любой вымысел непременно сопровождается заверениями в его истинности,
но мой рассказ и в самом деле – чистая правда.
Я живу один в четвертом этаже на улице Бельграно. Несколько месяцев назад, в
сумерках, в дверь постучали. Я открыл, и вошел незнакомец. Это был высокий человек
с бесцветными чертами, что, возможно, объясняется моей близорукостью. Облик
его выражал пристойную бедность.
Он сам был серый, и саквояж в его руке тоже был серый. В нем чувствовался иностранец.
Сначала он показался мне старым, потом я понял, что его светлые, почти белые
– как у северян – волосы сбили меня с толку. За время нашего разговора, продолжавшегося
не более часа, я узнал, что он с Оркнейских островов.
Я указал ему стул. Незнакомец не торопился начать. Он был печален, как теперь
я.
– Я продаю библии, – сказал он.
С некоторым самодовольством я отвечал:
– В этом доме несколько английских библий, в том числе первая – Джона Уиклифа.
Есть также Библия Сиприано де Валеры и Лютерова, в литературном отношении она
хуже других, и экземпляр Вульгаты. Как видите, библий хватает.
Он помолчал и ответил:
– У меня есть не только библии. Я покажу вам одну священную книгу, которая может
заинтересовать вас. Я приобрел ее в Биканере.
Он открыл саквояж и положил книгу на стол. Это был небольшой том в полотняном
переплете. Видно было, что он побывал во многих руках. Я взял книгу. Ее тяжесть
была поразительна. На корешке стояло: «Holy Writ»17 и ниже: «Bombay»18.
– Должно быть, девятнадцатый век, – заметил я.
– Не знаю. Этого никогда не знаешь, – был ответ.
Я наугад раскрыл книгу. Очертания букв были незнакомы. Страницы показались мне
истрепанными, печать была бледная, текст шел в два столбца, как в Библии. Шрифт
убористый, текст разбит на абзацы. В верхнем углу стояли арабские цифры. Я обратил
внимание, что на четной странице стояло число, скажем, 40 514, а на следующей,
нечетной, – 999. Я перевернул ее – число было восьмизначным. На этой странице
была маленькая, как в словарях, картинка: якорь, нарисованный пером, словно
неловкой детской рукою.
И тогда незнакомец сказал:
– Рассмотрите хорошенько, вам больше никогда ее не увидеть.
В словах, а не в тоне звучало предостережение.
Я заметил страницу и захлопнул книгу. И тут же открыл ее. Напрасно я искал,
страница за страницей, изображение якоря. Скрывая растерянность, я спросил:
– Это священные тексты на одном из языков Индостана, правда?
– Да, – ответил он. Потом понизил голос, будто поверяя тайну: – Она досталась
мне в одном равнинном селении в обмен на несколько рупий и Библию. Ее владелец
не умел читать, и думаю, что эту Книгу Книг он считал талисманом. Он принадлежал
к самой низшей касте, из тех, кто не смеет наступить на свою тень, дабы не осквернить
ее. Он объяснил мне, что его книга называется Книгой Песка, потому что она,
как и песок, без начала и конца.
Он попросил меня найти первую страницу. Я положил левую руку на титульный лист
и плотно сомкнутыми пальцами попытался раскрыть книгу. Ничего не выходило, между
рукой и титульным листом всякий раз оказывалось несколько страниц. Казалось,
они вырастали из книги.
– Теперь найдите конец.
Опять неудача; я едва смог пробормотать:
– Этого не может быть.
Обычным, тихим голосом продавец библий сказал:
– Не может быть, но так есть. Число страниц в этой книге бесконечно. Первой
страницы нет, нет и последней. Не знаю, почему они пронумерованы так произвольно.
Возможно, чтобы дать представление о том, что члены бесконечного ряда могут
иметь любой номер. – Потом мечтательно, высоким голосом: – Если пространство
бесконечно, мы пребываем в какой-то точке пространства. Если время бесконечно,
мы пребываем в какой-то точке времени.
Его попытки философствовать раздражали. Я спросил:
– Вы верующий?
– Да, я пресвитерианец. Совесть моя чиста. Я уверен, что не обманул туземца,
дав ему Слово Божие взамен этой дьявольской книги.
Я заверил его, что раскаиваться не в чем, и спросил, надолго ли он в наших краях.
Он ответил, что через несколько дней собирается возвращаться на родину. Тогда-то
я и узнал, что он шотландец с Оркнейских островов. Я признался в своей любви
к Шотландии – из-за Стивенсона и Юма.
– И Роба Бернса, – добавил он.
Пока мы разговаривали, я все рассматривал бесконечную книгу. И с деланным безразличием
задал вопрос:
– Собираетесь предложить эту диковинку Британскому музею?
– Нет, я предлагаю ее вам, – ответил он и назвал довольно высокую цену.
В соответствии с истиной я ответил, что эта сумма для меня неприемлема, и задумался.
За несколько минут у меня сложился план.
– Предлагаю вам обмен, – сказал я ему. – Вы получили этот том за несколько рупий
и Священное Писание; предлагаю вам пенсию, которую только что получил, и Библию
Уиклифа с готическим шрифтом. Она досталась мне от родителей.
– Готическую Уиклифа! – прошептал он.
Я вынес из спальни и отдал ему деньги и книгу. Он принялся листать страницы
и ощупывать переплет с жаром библиофила.
– По рукам.
Странно было, что он не торговался. И только потом я понял, что он появился
у меня, намереваясь расстаться с книгой. Деньги он спрятал не считая.
Мы поговорили об Индии, об Оркнейских островах и о норвежских ярлах, которые
когда-то правили ими. Когда он ушел, был вечер. Я не узнал имени этого человека
и больше не видел его.
Я собирался поставить Книгу Песка на место уиклифовской Библии, потом передумал
и спрятал ее за разрозненными томами «Тысячи и одной ночи».
Я лег, но не заснул. Часа в четыре рассвело. Я взял мою невероятную книгу и
стал листать страницы. На одной была выгравирована маска. В верхнем углу стояло
число, не помню какое, в девятой степени.
Я никому не показывал свое сокровище. К радости обладания книгой примешивался
страх, что ее украдут, и опасение, что она все-таки не бесконечна. Эти волнения
усилили мою всегдашнюю мизантропию. У меня еще оставались друзья – я перестал
видеться с ними. Пленник книги, я почти не появлялся на улице. Я рассматривал
в лупу потертый корешок и переплет и отгонял мысли о возможной мистификации.
Я заметил, что маленькие картинки попадаются страниц через двести. Они никогда
не повторялись. Я стал отмечать их в записной книжке, и она тут же заполнилась.
Ночью, в редкие часы, когда не мучила бессонница, я засыпал с книгой.
Лето шло к концу, и я понял, что книга чудовищна. То, что я, не отводивший от
нее глаз и не выпускавший ее из рук, не менее чудовищен, ничего не меняло. Я
чувствовал, что эта книга – порождение кошмара, невыносимая вещь, которая бесчестит
и отрицает действительность.
Явилась мысль о костре, но было страшно, что горение бесконечной книги может
длиться бесконечно и задушить дымом всю планету.
Вспомнилось вычитанное где-то: лист лучше всего прятать в лесу. До ухода на
пенсию я работал в Национальной библиотеке, в которой хранится девятьсот тысяч
книг. Я знал справа от вестибюля крутую лестницу в подвал, где сложены газеты
и карты; воспользовавшись невнимательностью сотрудников, я оставил там Книгу
Песка на одной из сырых полок и постарался забыть, как далеко от двери и на
какой высоте.
Стало немного легче, но о том, чтобы появиться на улице Мехико, не хочется и
думать.
Переход к:
утопии синтез искусств галерея звуковые фотографии библиотека статьи информация новое ссылки трей