ности магнитофонной плёнки были тут же реализованы в конк­ретной музыке («Антифония» П. Анри и др.). Интерес фантастики - тоже сравнительно нового жанра литературы - к сюжетам с «ма­шиной времени», к ретропроцессам воплотился у Ф-С.Фицдже-ральда («Забавный случай с Бенджамином Баттоном»), А.Азимо-ва («Конец вечности»), братьев Стругацких («Понедельник начи­нается в субботу»), В.Колупаева («Девочка»), Д.Киза («Цветы для Элджернона») и др.

Внимание к ретропроцессам не обошло и современную науку:Нобелевская премия по химии 1990 года была присуждена за откры-тие явления ретросинтеза. Особенно любопытная аналогия возника-

ет при сравнении системы обратимого и ракоходного контрапунк-тов с теоремой Людерса-Паули в интерпретации Л.Ландау. В соот-ветствии с нею «элементарные частицы имеют зеркально и возврат-но симметричные им античастицы (зеркальные по строению, с об-ратными зарядами и обратным движением процессов) (9, с.62)» (кур-сив мой - Л.Р.) Эти примеры демонстрируют нам общность направ-ления поисков современного искусства и науки, направленных на воплощение фундаментальных законов симметрии, получивших воз-можность осмысления и реализации только в XX столетии.             

В творчестве композиторов XX века возможности ракоходно- го движения используются широко и изобретательно. Во-первых, как стабильный технологический приём в серийности (Лиричес-кая сюита А.Берга, Симфония ор.21 А.Веберна, Инвенция Л.Гра- бовского) и полифонических формах (фуги Р.Щедрина, В.Биби- ка, М.Скорика и др.). Здесь ракоход выступает в качестве новой

вариантности вне зависимости от того - тема или серия лежит в основе произведения (К.Пендерецкий «Страсти по Луке, А.Шнитке Третья «Лейпцигская» симфония, ч.IV). Во-вторых, ракоходный контрапункт применяется в качестве формообразующего средства. В двухчастных структурах первоначальное и производное соеди-

нения следуют непосредственно друг за другом, образуя музыкаль-ный палиндром (фуги П.Хиндемита, А.Костина, финал струнно-го квартета Рут Крофорд). В трёхчастных формах по технике и фактуре они сопоставляются на расстянии, разделённые середа-  ной, обычно контрастной (Б.Бриттен «Вариации и фуга на тему  Перселла», раздел Н, Р.Щедрин «Полифоническая тетрадь» №8,  К.Караев, фуга №9 из цикла «Двенадцать фуг для фортепиано»).   В крупных многочастных композициях первоначальное и произ- водное соединения как бы обрамляют форму, занимая крайние  разделы произведения (И.Стравинский «Священное песнопение»,   части 1 и 5, В.Лютославский «Траурная музыка памяти Бартока», пролог и эпилог). Однако репризные функции ракохода - идеаль­ная зеркальность формы, точная симметрия - скорее умозритель­ны чем реальны, так как редко воспринимаются непосредственно на слух. В книгах С.Гончаренко (34; 35) рассматриваются произ­ведения XX века, основанные на этом принципе формообразова­ния, в том числе и упомянутые выше. В данной работе предпочте­ние отдаётся анализу ракохода преимущественно в полифоничес­кой музыке и полифонических жанрах.

Технику ракохода долгое время относили к формалистическим, антимузыкальным явлениям в силу следующих соображений: тех­нологический приём повторения музыкального фрагмента, разде­ла или части «задом наперёд» лишает дальнейшее музыкальное развитие всякой логики и смысла, напоминая перемотку магнито­фонной ленты. С.Богатырёв характеризует его так:«... чисто умоз­рительная система создания музыки... Её появление в произведе­ниях некоторых современных авторов показательно. Оно говорит о недостаточной силе их творческого воображения и о желании замаскировать это всякого рода хитроумными приёмами скорее графического, чем музыкального характера» (15, с.44) Подобная оценка ракохода в музыковедении была типичной ещё для середи­ны XX века, хотя логичнее было бы считать, что при сочинении любого сложного контрапункта (вертикального, горизонтально­го, обратимого, в том числе и ракоходного) уже в первоначаль­ном соединении подразумевается «правильность» и, следователь­но, эстетическая адекватность производного. Интерес к развитию музыкальной мысли зависит от умения автора заранее «рассчи­тать» производное соединение ещё в стадии сочинения, а не от предпочтения того или иного технологического приёма. Яркий и художественно убедительный пример тому - менуэт в ракоходном контрапункте из гайдновской фортепианной сонаты ля мажор (НоЬ.XVI № 26) или фуга Р № 3 из "Ludus tonalis» П.Хиндемита.

Вторая половина двухголосой фуги-палиндрома А.Костина представляет ракоходный вариант её первой части. В ней отчетли­во слышна стретта темы, хотя голоса звучат в возвратном порядке. Воссоздание стреттного эффекта в ракоходе было предопределено втором заранее, во-первых, рельефным и выразительным движе­нием широких интервалов в теме (6.7 и ч.5), во-вторых, сочетанием прямого и обращенного вариантов темы как в стреттах первого Раздела, так и в интермедиях фуги. (Пример 45, тт. 22-24 и тт. 31 -34).

Главная тема Концерта для скрипки Кара Караева решена как простой ракоходный канон, где соединены в одновременности се­рия-тема и её ракоходный вариант в оркестре. Пример 29.

В трёхголосной фактуре его девятой фуги сложнее уловить про-изводное соединение ракоходного контрапункта, но и в этом слу-чае на помощь слушателю приходит особый «зеркальный про-филь» темы. Анализ её звуковысотной структуры заставляет ещё раз вспомнить поэтический жанр палиндрома, настолько она со-ответствует его законам: Пример 30.

Незначительное нарушение во втором и четвёртом интерваль­ном «шаге» свидетельствует о свободном, неортодоксальном под­ходе композитора к строгим правилам палиндрома, но оно не ис­кажает черт вертикальной зеркальности в самой теме. Таким об­разом, свойства темы фуги оказываются реализованными в об­щем строении произведения, как бы предопределяя его структуру. Из двух небольших палиндромов состоит тема второй фуги А.Ка-раманова из сборника «15 концертных фуг для фортепиано»

Вторая половина серии «Лирической сюиты» А.Берга представ-ляет транспонированный ракоход первой половины, тема финала Третьей симфонии К.Караева тоже составлена из серии и её рако-хода. Следовательно, можно предположить, что именно такая структура музыкального тематизма, подобная палиндрому, слу­жит достижению эффекта слышимости в возвратном движении. Эта существенная аналогия, обнаруженная между поэтической и музыкальной формами палиндромов более детально рассматри­вается в очерке об аудиовизуальности.

Каждый музыкант может самостоятельно продолжить начатый нами перечень музыкальных примеров XX века, в которых реали­зована ракоходная технология, поэтому дальнейшее содержание очерка посвящено поэтическим формам палиндромов, менее из­вестным в музыкальной среде.

Интерес поэтов к палиндрому возродился в первые десятиле­тия XX века, которые стали временем расцвета и наибольшего распространения этой формы в России за весь период её существо­вания. Особое внимание молодой поэтической генерации к фор­мальной стороне творческого процесса обусловлено новым вре­менем, выдвинувшем качественно новые идеи, которые и потре­бовали новых языковых средств для их воплощения и обновления формы.

Поэтическая революция, декларированная футуристами, при­вела к пониманию ценности эксперимента не только для науки -этой религии XX века, но и для творческих открытий в искусстве. Поэтому не случайно, что к архаике палиндромных форм обрати­лись столь разные поэты как В.Хлебников, Вл. Маяковский и В.Брюсов.

Первым из них был В.Хлебников. Его «Перевертень», датиро­ванный 1912 годом, появился в альманахе «Садок судей II» (1913).

Велимир Хлебников. Перевертень

(Кукси, кум мук и скук)

Кони, топот, инок,

Но не речь, а черен он.

Идем, молод, долом меди.

Чин зван мечем навзничь.

Голод, чем меч долог?

Пал, а норов худ и дух ворона лап

А что? Я лов? Воля отча!

Яд, яд, дядя!

Иди, иди!

Мороз в узел, лезу взором.

Солов зов, воз волос.

Колесо. Жалко поклаж. Оселок.

Сани, плот и воз, зов и толп и нас.

Горд дох, ход дрог.

И лежу, ужели?

Зол, гол лог лоз.

И к вам и трем с смерти мавки. (146, 79).

Новым качеством современного палиндрома стала его много-строчность. соединяющая буквенный принцип зеркальности в со­ставлении строк с протяженностью (размерами) анациклических стихов. Таким образом, афористичность буквенных палиндромов прошлого (1-2 строки, предел-строфа) сменилась тяготением к масштабам обычного стихотворения.

Читатели восприняли новаторский Перевертень В.Хлебнико-ва с юмором, как игру в слова, очередную из забав версификации. Но сам поэт наделял его мистическим смыслом вещего пророче­ства, тем самым возвращая палиндром в русло древних о нём пред­ставлений. Весной 1919г. он писал: «Я в чистом неразумии писал «Перевертень» и, только пережив на себе его строки: «Чин зван мечем навзничь» (война) - и ощутив, как они стали позднее пусто­той: «Пал, а норов худ и дух ворона лап», - понял их как отражен­ные лучи будущего, брошенные подсознательным «Я» на разум­ное небо» (146, 37).

Футурист В.Маяковский, параллельно с В.Хлебниковым экс­периментируя со строкой, создает особый тип палиндрома - сло­говый. Так выглядит начало его раннего стихотворения «Из ули­цы в улицу» (1913г.):

«У                                 Рез-

лица,                              че.

Лица                              Че-

У                                   рез

Догов                            железных коней

Годов                            с окон бегущих домов

прыгнули первые кубы»

Начало его цитируется у Г.Шегели (162, 247) как пример на разноударную рифму. К слоговому, а не словесному уровню организации смысла (внутрь слова) обращается и М.Цветаева в «Переулочках» (1922):

А - и - рай!                    А - ю - рай,

А-и-вей!                    А-ю-рей,

О - би - рай!                  Об- ми - рай,

Не-ро-бей!                  Сне-го-вей.

Перестановка слогов часто образует новые слова, например: кара-рака (такие варианты, промежуточные между палиндромом и анаграммой, рассматривал П.Лукашевич). В заметке В.Хромо­ва «Слова-уникумы» приводится ряд слов, сохраняющих свой смысл даже при такой трансформации: скалозуб-зубоскал, мед-ведь-ведмедь (укр.), мухомор-моримуха(155,143). Имена Тристан-Тантрис (у С.Гончаренко) продолжает мой ряд: Лотрек-Трек-ло (псевдоним художника) Густав-Август и фамилии Кантемир-Те-мир-кан(ов), восходящие к одним корням, рассказ Х.Кортасара «Сатарса», а также название средневековой клаузулы «Nus-mi-Do», то есть «Dominus» с обратным порядком слогов. В результате ис­пользования В.Маяковским подобной же анаграмматической игры получился уникальный слоговой дискретный палиндром.

Подобные слоговые палиндромы имеют свои аналоги в музы­ке. В мессе «Sine nomine» (без названия) Я.Обрехта кантус-фирмус членится на восемь секций и проводится нижним голосом в следу­ющем порядке: 1, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2 (210, 199). Известно шуточное руководство В.Моцарта «Как сочинять контрдансы без всякого знания музыки при помощи двух игральных костей», состоящее из набора отдельных тактов, которые могут стыковаться в любом порядке, в том числе и ракоходном. И, наконец, слоговые палинд­ромы близки серийной практике, когда серия проводится в рако-ходе по сегментам: 321,654,987,1211 10 как, например, в Сонати­не для ф-но Ю.Ищенко тт. 1 -3 и тт. 9-12 (Сб. Сонатiнi украiнських композиторiв для ф-но. - К.: Музична Укрiна, 1987. - с. 22).

В отличие от В.Хлебникова и В.Маяковского, В.Брюсов вос­принимал формы палиндрома с иных эстетических позиций, ско­рее, с неоклассицистских, как погружение в эпоху эллинизма, осо­бенно «Опыты...». В «Голосе луны», написанном в 1915 году: он тоже избирает форму многострочного буквенного палиндрома,

«Я - око покоя,

Я-дали ладья,

И чуть узорю розу тучи,

Я, радугу лугу даря!

Я - алая,

Я - и лилия,

Веду, Сильвана*, в лесу дев,

Я, еле лелея

Небес эбен». (19, 508)

Параллельно с появлением этого палиндрома в печати В.Брю­сов с 1912 по 1918 год работал над «Опытами по метрике и ритми­ке, по евфонии и созвучиям, по строфике и формам» В разделе «ев-фония» (или эвфония - от гр. благозвучие)** поэт поместил не-

- Точнее бычо бы «Сельвана».

- Эвфония - инструментовка, звуковая организация художественной речи, основанная на повторяемости звуков (аллитерации, ассонансы, ана-форы и эпифоры).

сколько палиндромов двух разновидностей: буквенный много­строчный и словесный (анациклический стих), в том числе и при­веденный выше «Голос луны».

В.Брюсов. В дорожном полусне (Палиндром буквенный) «Я - идиллия?.. Я - иль Лидия?..

Топот тише... тешит топот...

Хорош шорох... хорош шорох...

Хаос елок... (колесо, ах!)

Озер греза... озер греза...

Тина манит..

Туча... чуть...

А луна тонула...

И нет тени!

Еду... сани... на суде...

Топот тише; тешит топот;

Хорош шорох; хорош шорох;

Темь опять; я - память!

Ель опять; я - поле!

О, мимо! Мимо!

А город? А город? О, дорога! Дорога!» (19, 508)

Виденья былого (Словесный палиндром)

«Жестоко -раздумье. Ночное молчанье

Качает виденья былого;

Мерцанье встречает улыбки сурово;

Страданье -

глубоко-глубоко!

Страданье сурово улыбки встречает...

Мерцанье былого - виденья качает...

Молчанье, ночное раздумье, - жестоко!» (19, 509)

В.Брюсов. Из латинской антологии (Словесный палиндром)

«Волн колыханье так наяд побеждает стремленье, Моря Икарова вал, как пламенеющий Нот. Нот пламенеющий, как вал Икарова моря, - стремленье Побеждает наяд так колыхание волн.» (19, 509)*

«Опыты» В.Брюсова представляют собой первый в XX веке трактат о поэтике, энциклопедию средств поэтической речи и хре­стоматию по теории стихосложения. В наше время нетрудно дать высокую оценку книге В.Брюсова, она сыграла большую роль в профессиональном становлении многих поэтов XX века. Её автор в статье «Ремесло поэта» писал: «Едва ли надобно разъяснять, что каждое искусство имеет две стороны: творческую и техническую» (19, 457). Но не все его современники мыслили так объективно. Издевательская рецензия Саши Черного на «Опыты» («Русская газета» от 26.02.1925) перечеркивает любое положительное мне­ние о книге безапелляционным отрицанием в Брюсове поэта и де­лает это на примере именно палиндрома «Я - идиллия...», кото­рый он цитирует в сокращении, а далее: «Вы ничего не поняли? Такие ли стихи теперь пишут... Но прочтите эту абракадабру спра­ва налево - наоборот - и вы поймете. «Палиндромами» называют такие «стихи», которые можно читать в любом направлении: смысл, вернее, бессмыслица, от этого не пострадает. Некогда за­нимались этим на досуге бурсаки: «я иду с мечем судия»... Но вир-туоз-таез1го, учитель целой плеяды стихотворцев: Что же это, как не «техническое исхищрение» самого низкопробного сорта?... Можете ли вы себе представить, чтобы кто-либо из русских по­этов от Пушкина до Никитина мог так глумиться над подлинной поэзией и над самим собой? Таких «палиндромов» - буквенных и словесных - целый букет». (158, 361-362). Желчь С.Черного выз­вана двумя обстоятельствами, во-первых, конечно, «большевиза­цией» Брюсова, но, во-вторых, «техническими исхищрениями». Презрительное незнание рецензентом древних форм стихосложе­ния, даже на уровне «бурсака» Г.Державина и эстета А.Фета, - де­монстрирует общий уровень эрудиции в отношении палиндрома, характерный даже для поэтов того времени.

Тем более ценен смелый творческий эксперимент В.Хлебнико­ва - в 1921 году появилась поэма-палиндром «Разин». Она скла­дывается из 150 строк, оформленных в шесть глав.*

В поэме описаны последние дни Разина: 1 - Путь, 2 - Бой, 3 -Дележ добычи, 4 - Тризна, 5 - Пляска, 6 - Пытка. Открывается она  эпиграфом-палиндромом: «Я Разин со знаменем Лобачевско­го логов Во головах свеча, боль, мене ман, засни заря.»

 

* - Напомним, что В.Брюсову принадлежит перевод стихотворения в одну строку латинского поэта Авсония: «Рим золотой, обитель богов, меж гра-дами первый», тоже помещенный в «Опыты» и напоминающий строку палиндрома «Roma...Amor».

* В статью БЭС (3-е изд.) вкралась ошибка: поэма "Уструг Разина",названная палиндромом, написана обычными стихами (см. 16, 368-369)

 

Анализ содержательной стороны поэмы, её образного строя, структуры и особенностей предпринят в интересной статье С.Гон-чаренко «Ритуальная обратимость у Хлебникова. О семантике палиндрома в поэме «Разин» (36, 378-386), откуда мы цитируем несколько фрагментов.

Первая глава - Путь:

Сетуй, утес!

Утро чорту!

Мы, низари, летели Разиным.

Течет и нежен, нежен и течет.

Волгу Див несет, тесен вид углов.

Олени... синело

Оно

Как пук купавы

Лепет и тепел

Ветел летев

Топот

Эй, житель, лети же

Иде беляны ныня лебеди

Косо лети же, житель осок

Взять язъ

Мака бури рубакам

Вол лав - валов

Потоп

И

Топот

А гор рога

Ого-го!

Бона панов

Эвона панове

Ворог осок косогоров

Пресен серп

Ворона норов.

Сцена казни из Шестой главы - Пытка:

К

Городу судорог

Топора ропот

Летел...

А палача лапа...

Ков веревок

И мятел плетями

Вон ал рот орланов

Летел

Ворога годов

Рев вер

Восажу веду у дев ужасов

Темен немет,..

Топот

Ребер...

Волокут, а кату голов

Не сажусь - ужасен

Путь - туп

Коты пыток

Гон черту - мут речь ног

Торопи пороть

И худолог ремень, не мерь голодухи

Так, как (36, 382-383).

С.Кирсанов отмечает: «Хлебников достигает в этой поэме вы­сокого драматизма и художественного единства. Правда, непри­вычному глазу многое покажется неясным. Более внимательное чтение откроет читателю в этой вещи (особенно в сцене пытки Разина) мысли и образы, которым форма перевертня придала осо­бую остроту и драматизм. Финальная строка хлебниковского «Ра­зина» звучит необыкновенно выразительно, это чистая поэзия: «Мы, низари, летели Разиным» (60, 76).

Совсем не случайно параллельно с возвращением в поэзию па­линдрома, в музыке XX века рождалась новая, додекафонная (или серийная) система композиции, в которой важную роль играет возвратный принцип трансформации серии - ракоход. Напомним, что А.Веберн объяснял сущность додекафонной техники на при­мере палиндрома - «магического квадрата». Сама музыкальная система А.Шёнберга и её создатель в образе А.Леверкюна доволь­но точно описаны в романе Т.Манна «Доктор Фаустус».

В разные годы к форме перевертня обращались многие совре­менные поэты: С.Кирсанов, И.Сельвинский, А.Вознесенский, Й.Фоняков, В.Хромов и др., но поиск новых образцов палиндро­мов был затруднен отсутствием их публикации - они зачастую оставались в рукописных архивах авторов. Редкие статьи и замет­ки о палиндромах, рассыпанные в периодике - журналах «Наука и жизнь», «Огонёк», «Новая Юность» 60-80-х годов только час­тично восполняли этот проблем.

В статье С.Кирсанова «Поэзия и палиндромон» цитируются несколько его фраз-перевертней (Мечтатель! Летать чем?», «Тю­лень не лют», «Осело колесо», «Водовозу - руку кукурузоводов») и три многострочных палиндрома. Он пишет: «Мне большей час­тью удавались перевертни, вызывавшие эффект комический или иронический». Вот начало такого перевертня, построенного, как цирковая афиша:

«Цирк «РИЦ»

Анонс! - Нона!

2 ЕЗДИДЗЕ 2

Наездница Цин-Дзе-Ан

и комики Кимоки

МОРЖ Ром!

На велосипеде Деписолев А.Н.

Клоун Н.Уолк

И Казаки

Никифоров и Ворофикин!      (60,76)

«Гастрономический перевертень»:

«Кулинар Лео ел ранний лук Сырки и крыс Лакомо макал бел-хлеб

в

Уху

и ел клей.

Лукулл!»

(60,77)

Лесной перевертень (лирический оттенок):

Летя, дятел, Ищи пищи. Ищи, пищи! Веред дерев ища, тащи и чуть стучи носом о сон. Буди дуб, ешь еще. Не сук вкусен -червь - в речь, тебе - щебет.

Жук уж

не зело полезен. Личинок кончил? Ты - сыт? Тепло ли петь? Ешь еще И дуди о лесе весело. Хорош, шорох.* Утро во рту и клей елки течет.    (60,77)

Приведём ещё один пример поэтической лирики в форме па­линдрома - фрагмент стихотворения «Лель» Валентина Хромова.

Лель

Лель - вьявь Лель!

Летел

Лепо пел,

лепетал, звенел - вьявь явленье в злате пел

И ныло-пело поле полыни

О лепете лоз, о лето пело,

О лесе, воле пело весело. («ИЛ», 1994, № 4, с. 124) В сноске к одной из статей сборника «Узоры симметрии» Ю.Да­нилов цитирует шуточный палиндром Б.С.Горобца (137, 151):

«Я, дядя

Боб,

Учу,

Пап и мам, мам и пап

Ищи

Довод,

А ремень не мера.»

Наряду с многострочной, продолжает оставаться популяр­ной и традиционная форма палиндрома-фразы, афоризма в одну строку, по-прежнему отличающаяся широтой тематики: от шуток, пародий до лирико-философских обобщений: «Кабан упал и лапу набок», услышан от коллеги - пианиста Валерия Семыкина. В санкт-петербургской среде известен шуточный палиндром Н.А. Должанской о профессорах К.И.Южак и А.И.Климовицком:

*- Строка из В.Брюсова

«Кира и Арик Во пара арапов».

Фразы самой К.Южак: «Кто дару рад? ОТК». «Унеж жену Чаду удач»

Из статьи В.Хромова: «Кирилл лирик», «Лети тихо, похити-
тель», «Ты сыт? А ты сама сыта?», «Я не реву - уверен я», «Я рад
даря», «Он жене рад Дарье нежно», «Лапоть ох и лихо топал!».
(154,74-77)                                                                                                           '

Из заметки И.Фонякова: «Молебен о коне белом», «Тарту до-рог как город утрат», «Лом о смокинги гни комсомол!», «Несун гнусен», «Знамо даже у ежа дома НЗ!», «Ненец ценен», «Мастер жрет сам» (141,33).

Название поэмы А.Вознесенского «Аксиома самоиска» тоже па-линдром, причём автор выстраивает из неё крест на обложке книги.

Многие образцы палиндромов, распространяясь и существуя в устной традиции, утратили авторов или, наоборот, приобрели сразу нескольких. Например, авторство Н.Булгакова в отноше­нии палиндрома «Аргентина манит негра», зафиксированное в «Поэтическом словаре» А.Квятковского (а также в книге А.Шуб-никова и В.Копцика), - оспаривается в публикации «Литератур­ной газеты» от 20.09.95г. Выдержка из «Записных книжек» Н.Аду-ева № 151 от 11.10.48г. свидетельствует, что он особенно ценил этот палиндром: «Грош цена безумно сложной, идеально совпа­дающей, но притянутой за волосы рифме. Ценить тут можно в крайнем случае остроумие, с которым автор все-таки пригоняет ее к смыслу стиха и фразы... А полная рифма со смысловым созву­чием - уже не формализм, а форма наиболее эффективного (сюда входят и совпадающие благозвучия)» выражения   содержания... По тем же причинам из всех палиндромов наилучший мой: «АР­ГЕНТИНА МАНИТ НЕГРА» (2,16)

В 60-70-е гг. интерес к палиндрому значительно возрос во-пер­вых, с наступлением символического 1961 года, во-вторых в связи с выходом ряда книг по симметрии Г.Вейля (25), М.Гарднера (27), А.Шубникова и В.Копцика (166) и др. Палиндромы рассматрива­ются в них как проявления общих для науки и искусства законов. Теоретические рассуждения ограничены сведениями о существо­вании двух типов палиндромов, но в этих источниках были опуб­ликованы некоторые новые примеры, в частности, англоязычных палиндромов. В книге М.Гарднера «Этот правый, левый мир» цитируется «Гимн Луне» Грэхема Рейнолдса, напечатанный в жур-

 

нале «Новые направления» (New Departures) за 1960 год:

Hymn to Moon Luna,nul one, Moon,nemo,

Drown, word

In mutual autumn

I go;

Feel fog rob of all life*

Fill labor

Go, flee fog

In mutual autumn

I drown

Word; omen; no omen.

O, Luna, nul. (27, 45-46)

В сноске редактора отмечается близость этого палиндрома брю-совскому «Голосу луны» («Я - око покоя»). Помимо этого обстоя­тельства, интерес вызывает строение «Гимна Луне». Несмотря на внешнее подобие, это не словесный, а буквенный палиндром - ось симметрии (или «точка возврата») расположена в конце шестой строки - последняя буква «е», обозначенная звёздочкой. Хотя в обеих частях стихотворения есть совпадающие слова и даже це­лые симметричные строки, например, четвёртая и девятая, но, в отличие от анацикличсских стихов, здесь они следуют в прямом, а не обратном порядке.

Эволюция палиндромных форм в XX веке привела к появле­нию ещё одного нового типа - прозаического палиндрома. Фре­дерик Браун - автор целого «палиндромического рассказика», по выражению М.Гарднера, который носит символическое название «The end» («Конец») и приводится на английском языке и в рус­ском переводе:

Конец

Профессор Джонс долгие годы разрабатывай теорию времени. «Я открьл ключевое уравнение, - сказал он однажды дочери. - Вре­мя - это поле. Видишь машину, мной построенную. Эта машина изменяет и обращает поле».

Нажимая кнопку, он произнёс: «Сейчас время потечет обратно ~ обратно потечет время сейчас», - произнёс он, кнопку нажимая.

«Поле обращает и изменяет машина эта. Построенную мной машину видишь. Поле - это время, - дочери однажды он сказал. -Уравнение ключевое открьл я». Времени теорию разрабатывал годы долгие Джонс профессор.

Конец.            (27, 46)

Как видно из этого примера его автор Ф.Браун взял за образец схему анациклического стиха. Но это не единственный пример прозаического палиндрома. «Самый длинный роман-палиндром ухитрился сочинить в 1986 году американец Лоренс Левин: в его книге «Доктор Окворд и Олсон в Осло», которую можно читать как слева направо, так и наоборот, 31594 слова. Разумеется, и на­звание (на английском языке) - тоже фраза-перевертыш», - сооб­щается в журнале «Иностранная литература» (№3 за 1994г., с.221). Известно, что существует пьеса-палиндром В.Хромова «Потоп, или Ада илиада».

Одну из первых попыток литературы XX века перекомпоно­вать прозаический текст ракоходно мы находим в «Улиссе» Дж.Джойса (1922г.). В седьмой главе - «Представители прессы» одно из предложений повторено дважды, причём во второй раз как бы при редактировании его смысловые единицы - синтагмы -изложены в обратном порядке: 1234567 - 7643215 (в оригинале и в переводе): «Ломовики в грубых тяжелых сапогах выкатывали с глухим стуком бочки из складов на Принс-стрит и загружали их в фургон пивоварни. В фургон пивоварни загружались бочки, с глу­хим стуком выкатываемые ломовиками в грубых тяжелых сапо­гах из складов на Принс-стрит» (39,114).

Наряду с обычными словами-палиндромами (радар, ротатор), которые М.Гарднер* называет «билатерально симметричными», существуют и зеркальные пары слов, например, сон - нос, имею­щие разное значение. «Морднилап» (палиндром наоборот) - это слово, которое превращается в другое слово, если его перевернуть, например, live - жить и evil - зло...»(27,42). Напомним фразу С.Кир­санова: «Не видно морд ни лап, а палиндромон дивен». Хотя та­кие зеркальные слова довольно редки, они представляют особую ценность именно для составления палиндромов: Roma-Amor, го­род-дорог, шорох-хорош и т.п. Но иногда «морднилапы» не име­ют видимого смысла, служа для автора шифром, скрывающим что-то знакомое. В прозе Ф.Искандера Сухум назван Мухусом. В.Мо­царт иногда подписывал свою фамилию задом наперёд, ракоход­но - Трацом. В кинофильме М.Формана «Амадеус» он таким спо­собом произносит целые фразы, и это не фантазия режиссёра. Вза­имно симметричны известные в литературе и музыке фамилии Крамер-Ремарк. Опять же в «Улиссе» Дж.Джойса Блум «приоста­новился поглядеть, как ловко наборщик верстает текст. Сначала читает его справа налево. Да так быстро. МангиД киртаП. Бед-

* - Мартин Гарднер известен также в качестве авторитетного коммен­татора «Приключений Алисы в стране чудес» Л.Кэрролла

ный папа читает мне бывало свою Хаггаду справа налево, водит пальцем по строчкам» (39, 118) В этом случае зеркальные слова рождают воспоминания и ассоциации героя, связанные с детством, чтением отца на древнееврейском языке.

Подобное ракоходное начертание фамилии («ЙегреС Окнеч-тУ») мы находим в повести Г.Ягдфельда «Невидимый Ромео (Пе­тербургская фантазия) («Нева» №12, 1990 г., с.30-48) или фантас­тическом рассказе «Девочка» В.Колупаева- «Укпонк имжан, паП». Но первая зеркальная «бессмыслица» была напечатана в книге Л.Кэрролла - строфа про Бармаглота. «А книжки там очень похо­жи на наши, - говорит Алиса в Зазеркалье, - только слова написа­ны задом наперёд» (76, 157-158). Прочесть её можно с помощью зеркальца, как, кстати, и зашифрованные рукописи Леонардо да Винчи (например, Кодекс Лестера и др.). Очарование такого лег­ко разгадываемого шифра использовал Генрих Сапгир в следую­щих строках:

«Я услышал: илория лов -

и увидел тень за тканью слов» («воля и роли»).

С Бирюков замечает: «Заумь у Сапгира многовалентна, исто­рична: детская, сектантская футуристическая, кэрролловская сплав­ляется в сапгировскую» (12,189).

Современный композитор А. Раскатов воссоздал этот эффект не только своей Мистерии-бревис, но и в тексте, написанном на иврите (Предсмертная песня Моисея). Всё произведение исполя-нется справа налево (109,30). Такая музыкальная форма представ­ляет собой как бы вторую половину палиндрома, только её рако-ход и может ассоциироваться с обратным отсчётом времени до старта космического корабля или до нашей эры. Чикагцы Ч.Олт-хольц (театральный менеджер) и Б.Фодднер (музыкант, дирижёр симфонического оркестра) запатентовали электронные часы «Memento mori», действующие по этому же принципу и отсчиты­вающие время назад (для мужчин от 75, для женщин от 80 лет). В информации журнала «Ровесник» (№ 8 за 1995 год) сообщалось, что продано уже 50 тысяч таких часов.

Эта идея воплотилась в рассказе-абсурде Ф.С.Фицджеральда «Забавный случай с Бенджамином Баттоном», повествующем о новорожденном старике и его жизни в обратную сторону - процес­се постепенного омоложения вплоть до смерти во младенчестве.

На этих примерах можно убедительно продемонстрировать расширение ресурсов ракоходного принципа в современной по­эзии и прозе. С.Кирсанова пишет: «Я не предвещаю палиндрому какое-либо будущее в развитии поэзии, но и не исключаю возмож­ность появления настоящих поэтических произведений с полным

1

или частичным применением этой формы. Может быть, явитеся поэт, который развернуто применит зеркальную рифму, и это ока-жется естественным, как превращение Маяковским каламбурной рифмы в неотъемлемую и общепризнанную особенность его нова-торской формы» (60, 77).

Такими образцами высокого мастерства поэтической миниатю­ры являются палиндромы Владимира Львовича Гершуни. По сло­вам А.Белашкина, палиндром был его любимым жанром, труд' палиндромиста он сравнивал с алхимией и писал о «дремучем оча­ровании речи», которое создают палиндромические строки. Вот несколько примеров из его сборника «Словязь»:

Палиндром «Ошибка смерти» - «Я не умру, чур меня».

***

Крах

Марса срам как

Иова вой. Маршала шрам и окопа покой. Мир, радуя, ударим! Мир ада задарим, чем течет меч -

чести щит сечь.

***

О видеомираж! О жар и мое диво! Вы-рана, нарыв,

Гудение и недуг.

***

Я нем - меня лишил Амур ума, а муза разума! Да рад *

Я и музе безумия!

***

Мы доломались. Сила - молодым. Они - вино, Мы-дым. (32,108).

В теории палиндрома остаётся ещё много неясного и противо­речивого, что особенно заметно при сравнении определений, су­ществующих в справочной литературе.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: «Палинд-ромъ (греч. «бегущий обратно»)» - ряд звуков, которые при про-

чтении в обратном порядке, дают известный смысл (тот же или различный), например «ROMA» «amor» «Otto», «я иду, судiя», также называется и стих (versus cancrinus), который при прочте­нии слева направо или справа налево, даёт те же слова. Например, «Roma, tibi ibit amor». (171,631).

Энциклопедический словарь братьев Гранат: «Палиндром, фраза или стих, которые представляют одно и то же сочетание слов, независимо от направления, в котором их читать - слева направо или обратно, например: я иду с мечем судiя» (172, 54).

Большая советская энциклопедия: «Перевертень, палиндром (от греч. palindromos - бегущий обратно), фраза или стих, которые могут читаться (по буквам или по словам) спереди назад и сзади наперед, давая удовлетворительный смысл (обычно - одинаковый). Художественное качество палиндрома зависит от структурных данных языка: в русском и других европейских языках палиндро­мы обычно звучат искусственно и невразумительно, тогда как, например, на китайском языке в форме палиндрома написано мно­го высокохудожественных стихотворений» (16,368-369).

«Поэтический словарь» А.Квятковского: «Палиндром, палин­дромон-движущийся назад, возвращающийся - перевертень, сло­во, стих или фраза, одинаково читаемые по буквам слева направо и справа налево» (59,190).

Краткая литературная энциклопедия: «Перевертень, или палин-дром(он) (гр. возвращающийся) фраза или стих, которые могут читаться (по буквам или по словам) спереди назад и сзади напе­ред, при этом сохранится удовлетворительный смысл. Художе­ственное качество палиндрома зависит от структурных данных языка: в русском и других европейских языках палиндром обычно звучит искусственно и невразумительно; но, например, на китайс­ком языке в форме палиндрома написано много высокохудоже­ственных стихотворений» (МЛ.Гаспаров, 67,655).

Словарь литературоведческих терминов: «Палиндром - (от -palin - назад и dromos - бег) - искусственная поэтическая форма.»

Буквенный палиндром «Сетуй утес! Утро черту!

Мы, низари, летели Разиным». (В.Хлебников)

В словесном палиндроме не буквы, а слова располагаются в обратном порядке - «Волн колыханье так наяд побеждает стрем­ленье»... (127, 257).*

Определение В.Хромова: «Перевертнями могут быть слова, группы слов или предложения, сохраняющие свой смысл при об­ратном чтении» (154,74).

Большой энциклопедический словарь:« Перевертень (палинд­ром), текст, одинаково читающийся от начала к концу и от конца к началу («А роза упала на лапу Азора» А.Фет). Палиндром при­меняется в экспериментальной поэзии» (17,128).

А.Бубнов в исследовании «Типология палиндрома» всесторон­не рассматривает только буквенный палиндром. С появлением в XX веке новых разновидностей палиндрома, например, прозаи­ческого, или «зеркальных фраз» типа сапгировской «илория лов», - большинство определений уже не охватывают в полной мере сути художественного приёма и жанровых признаков, за исключением в какой-то степени, последнего, где используется обобщающий термин «текст» (17).

Суммируя содержание очерка, предлагаем примерную класси­фикацию палиндромов, охватывающую все рассмотренные типы палиндромических форм. Палиндромы в европейской литератур­ной традиции различаются по двум основным параметрам: 1) по структуре, в зависимости от того, какая единица членения лежите его основе: буквенная, слоговая или целое слово; 2) по способу чтения.

1.0 Буквенный палиндром:

1.1.   простой, в одну строку:

1.1.1.   совершенный (симметрия букв и слов);

1.1.2,   несовершенный (симметрия букв);

1.2.   Сложный, многострочный;

1.2.1.          справа налево построчно;

1.2.2.          от конца к началу (по типу анациклических стихов);

 

2.0.        Словесный палиндром:

2.1.        анациклический стих (от конца к началу);
2.2.перевёртыш, справа налево построчно (с противоположным

смыслом, «вирш прекословный»)

2.3.   прозаический палиндром (по типу анациклических стихов)

3.0.   Слоговый палиндром (промежуточная форма между анаг-
раммой и палиндромом)

Классификацию можно дополнить ещё одним критерием струн-;
турно-жанрового уровня:                                                                           

4.1.        палиндром как самостоятельное произведение (художе-
ственная единица);

4.2.        палиндром как фрагмент поэтического (1) или прозаичес­
кого (2) текста.

Установление музыкальных аналогов этих типов и параллелей между ними - одна из задач последующих очерков.

Художественная практика XX века всё более свободно опери­рует палиндромом как общим принципом организации текста и формы в различных сферах искусства, архитектуре, музыке, по­эзии, прозе, балете, открывает новые его разновидности и неис­черпаемость его возможностей. И хочется завершить очерк афо­ризмом Вл. Гершуни, в поэтическом образе воплощающем беско­нечность стремления к совершенству и выраженном с помощью одной из древнейших и современнейших форм: «Меня истина ма­нит сияньем».*

* - Этот палиндром, а также свои книги по проблемам музыкальной сим-метрии и статьи любезно прислала проф. Новосибирской консерватории С.С. Гончаренко.

утопии синтез искусств галерея звуковые фотографии библиотека статьи информация новое ссылки трей